Анна Маргацкая — художница молодая, но при этом уже, наверное, последняя из могикан. Она — живописец. В одной из галерей города мы познакомились с ее новым проектом — весьма необычной выставкой, на которой вместо стандартных картин маслом длинные трехметровые холсты, густо раскрашенные акварелью. У одних зрителей они ассоциируются с предсмертным саваном, у других - с цветными и веселыми коврами. И хотя выставка называется «Без комментариев», мы все же обратились к автору за некоторыми пояснениями.
— В данной выставке вы рассуждаете о человеке. По-вашему, это светлое или темное существо, от Бога он или от обезьяны?
— Все разные - есть люди от Бога, есть и от обезьяны, есть Добрые и светлые, но найдутся и темные. Но какими бы все ни были, у нас одно мерило - смерть. Пока человек жив, его можно мерить этими качествами, после смерти начинается другой отсчет. Я хотела, чтобы эта выставка была многогранной, чтобы каждый воспринимал мои картины так, как считает нужным, и неважно - как рассказ об одном человеке или о целом поколении. Я стремилась в этой выставке показать все этапы жизни человека, все его состояния - смех, боль, горечь, страх, смерть.
— Это кризис на вас навеял такие мрачные мысли?
— Почему мрачные? Работы здесь разные, настолько, насколько многогранна жизнь. Чтобы было попятно, расскажу, как я вообще пришла к такой идее. Однажды я сидела дома и думала над тем, какие темы мне были бы интересны, за спиной тем временем смотрели телевизор, блуждая по кнопкам пульта. На одном телеканале шел телесериал, на другом - комедийное шоу, на третьем рассказывали о том, как Грузия вторглась на территорию Осетии... И именно тогда родилась эта выставка, в ту же самую секунду. И я была бы счастлива, если бы то многообразие жизни, которое я закладывала, люди почувствовали сами, своим сердцем и мозгом, а не приходилось бы им подолгу разжевывать, что означает та или иная картина. Вообще, у меня сложилось такое ощущение, что будь у публики воля, она не удержалась бы от соблазна получить уже переваренную информацию, не требующую ни размышлений, ни собственных оценок - ничего. Жаль, что наши люди относятся к выставке как к месту, где висят какие-то картины, а ты ходишь, пьешь сок и общаешься с людьми.
— Знаю, что вас ценят искусствоведы и галеристы, но у обывателя при виде ваших работ с неровными штрихами и линиями может невольно возникнуть мысль: «Ой, так я и сам могу»...
— Ну что ж, мне жаль такого обывателя. Не хочется сетовать, но, увы, такое понятие, как «образованность», кажется, навсегда нас покинуло. Раньше люди, и это не только, между прочим, искусствоведы, понимали, что такое холст, что такое масло и чем оно отличается от акварели, сейчас образованность сводится к минимуму. Я была бы несказанно рада, если бы обыватель, глядя на мои работы, вдруг захотел заняться живописью и акварелью, в частности. Пусть попробует.
— Почему вы работаете с такой, казалось бы, архаичной техникой, как акварель?
— Ну, насчет архаичности не соглашусь, это неправда. Живопись не умерла, а акварель - тем более. Да, это одна из сложнейших техник и сейчас мало кого привлекает, но мы есть, мы работаем. Писать акварелью, конечно, крайне ответственно. Вот, к примеру, масло менее капризное - это многоразовая техника. Если вы написали что-то, что потом вам не понравилось, вы можете счистить, это мастихином или же, когда масло высохнет, нанести свежий слой. С акварелью такой номер не пройдет. Здесь нужно на сто процентов видеть тон и цвет, и если вы слегка ошибетесь, то цвет может испортиться - уйдет, например «в грязь», картина станет темной и жухлой, и вы ее просто выкинете. Чтобы писать акварелью, нужно быть большим мастером.
— Насколько я знаю, вы как раз-таки листы не выбрасываете и относитесь к картинам куда более практично, чем все остальные акварелисты...
— Если вы о моей авторской технике, которая на этой выставке не представлена, — идея экспозиции «Без комментариев» — это как раз-таки «выброс в один раз», а не многоразовое использование бумаги, - то это я делаю не с практической целью, а с художественной. И стремление к утилитарности здесь ни при чем. Объясню: когда я только начала работать с классической акварелью, меня многое в ней раздражало, например, одноразовость бумаги или строгие требования к оформлению работ: обязательно должно быть паспарту, и непременно картинка должна быть под стеклом. Еще один минус классической акварели - это маленькие форматы: листы бумаги всегда стандартного размера. Меня это не устраивало, в связи с чем я придумала свою технику - я один лист наклеиваю на другой, и так, пока не получится нужная мне фактура. В итоге я могу использовать бумагу много раз, мне нужно как-то специально оформлять для того, чтобы показать зрителю. Более того, по-новому звучит цвет. Когда искусствоведы первый раз увидели МОИ работы, они просто засыпали меня вопросами: «а как?», «а почему?» В данной выставке бумагу я наклеивала прямо на холст - с одной стороны, чтобы работы были в большей сохранности, с другой - чтобы иметь возможность порассуждать о фигуре человека, о его природе при помощи больших форматов. Возможно, кто-то; скептически отнесется к моей методе, но лично мне все равно - мне хочется идти впереди времени, чтобы затем, простите меня за нескромность, стать классиком. Импрессионистов в свое время тоже осмеивали.
— Говорят, один из основателей импрессионизма, кажется, Клод Моне обязан этим размытым эффектам плохому зрению...
— Это рассуждение человека, ничего не смыслящего в искусстве и не знающего его историю. Импрессионисты, если вы знаете, открыли новые цветовые гаммы, до них полотна были коричнево-черными, у них же картины заиграли яркими красками. Я думаю, это возникло не из-за проблем со зрением, а из-за потребности того времени в новом искусстве.
— Кстати, о потребностях. Сейчас модно современное искусство - инсталляции, перформансы. И вы тоже здесь проявили себя, обклеив один уважаемый музей скотчем...
— Да, мне было это безумно интересно, хотя директор музея потом был в полном ужасе! Я действительно порой делаю неожиданные вещи, ведь, что там говорить, контемпорари арт нынче в цепе. Чтобы выехать на Запад, сейчас достаточно сделать занимательную фотосерию или снять затяжной фильм на актуальную тему, и успех тебе почти обеспечен. В то время как живопись - это крайне сложная форма, которая требует полной самоотдачи и высоких целей. Но это все же не мешает ей быть современнейшим жанром. Живопись не умерла. Она есть, пусть даже сейчас она переживает не лучшие времена - среди молодых, увы, не найти живописцев - одни дизайнеры да фотографы. Скучно и обидно.
— А вы занимаетесь банальными вещами вроде написания натюрмортов и пейзажей?
— Конечно. Правда, не осмелюсь назвать этот жанр банальщиной, ведь у меня к этому другой подход. Если хочешь сделать банальную вещь серьезно, то у тебя есть шанс пролить на нее свет, сделать необычной. Смысл в подходе, Есть в истории искусства примеры, когда благодаря одному только, яблоку, точнее, картине, где оно - главный герой, художник оставался на века. Если для тебя яблоко - красивое, цветное и живое, ты «выплеснешься», если же ты на него смотришь как на фрукт, каких миллионы, подушишь «мертвечину».
— То сеть гениально можно написать даже карагач?
— Да хоть столб у дороги! Зритель всегда оценит, когда художник писал так и у него екало в груди, а когда он это наваял, чтобы продать. Как-то мы в составе творческой группы «По-Х» участвовали в выставке «Поиск». Мы вроде бы дурачились, нарушали все каноны, заливали бумагу известкой, пытались что-то рисовать сверху, а затем выставились. Каково же было наше удивление, когда мы узнали, что наши работы купили. То есть зритель почувствовал, что это была не просто блажь и игра, в этих картинах проявилось что-то большее, в них сами мы.
Айша Амирхан,
«Бизнес и власть», январь 2009